— Не маленькие, не впервой. Разумно-то разумно… — Это опять Боб говорит, а я молчу. — А… деньги, средства?
— Деньги — вот, налом, по две с половиной тысячи, на мелкие расходы. Боб, всякие разные спецсредства… используй свои, не казенные. Есть у тебя? Аппаратура, смотреть, слушать… — Боб оттопыривает нижнюю губу, задирает белесенькие брови и с понтом дела задумывается…
— Найдутся.
— Кто бы сомневался. Парни, надеюсь на вас очень. Валите из офиса, я сам здесь подежурю. Никому больше, все работы вдвоем, не привлекая третьих и четвертых лиц. Моторы свои…
— … «моторы свои»! Нет, скажи, Рики! Как будто мы казенными хоть раз пользовались!
— Пользовались и не раз. Что предлагаешь, начальник?
— Ага! Я тебе говорил: не плюй в колодец! Я опять твой начальник, понял?
— Понял. Я уже сто раз на свободу выйду, а ты будешь лишний «командирский» пятерик тянуть.
— Тьфу на тебя!
— Пройдешь за паровоза. Меня, госпожу Шпильбаум и Гувера пристегнул втемную, за деньги, а сам — главарь, мозговой центр.
— Чтоб твоему языку горилле в жопу провалиться! Накаркаешь… Ну? Давай, предлагай. Все знают, что ты у нас умник с высшим образованием. Как думаешь?
— Я…
— Может, скажем ей, что опубликуем про нее подслушанные высказывания ее мужа? Типа, такая она в постели и рассякая?
— А он говорил?
— Нет, не зафиксировано.
— Тогда не пойдет, ненадежно. Что она дура — это понятно. А вообще как?
— Милая дамочка. С морщинками, но вполне боевая кобылка. Я, грешным делом, в свое время даже подумывал…
— Босс был прав.
— Насчет чего?
— Насчет осла. Однако, вернемся к делам и перестанем чесать волосы на теле. У меня дома народу полный комплект, совещаться негде, Шонна и дети, да еще ее подруга с дочкой, даже в кабинете не спрячемся. А у тебя? Где будем совет держать?
— У меня?.. Почему у меня, давай поедем в дальний оф… Запрещено же, черт. У меня свинарник, не прибрано со вчерашнего.
— Один хрен. Поехали, не в моторе же канцелярию раскладывать, и не в пивной.
Боб слегка прилгнул, утверждая, что «не прибрано со вчерашнего». Там конь месяц не валялся: всюду пыль, кухонное умывальное корыто по самый кран грязной посудой заросло, на столе полная пепельница окурков, даром что Боб не курит…
— Как ты сюда баб-то водишь? Не стыдно тебе?
— Да ну. Я же их не в музей вожу. Домработница уехала в деревню на похороны, вот и запущено. Послезавтра вернется, кляча старая, и все отдраит. Ну, чайку?
— Кофейку.
— Как скажешь. Давай думать, брат Рик, давай крепко думать…
Думали мы думали, чего-то там придумали.
Дома-то Шонна сразу учуяла, что я не в своей тарелке, давай меня пытать: что случилось да как, да где? Угу, так я сразу ей и выложил, что на грани вылета с работы и на пороге всяких иных забавных приключений с деньгами и свободой… Сказал, что кадровая болтанка, и что прибавка к жалованию проблематична, и что я на это надеялся… Отоврался, вроде бы, но подруга моя все же в сомнениях осталась… Все равно утешает, и одеяло под бочок подтыкает, как маленькому… Говорит, что я стонаю во сне… Стоню? Издаю стоны? Вполне возможно, думаю, это оттого, что мне рисовать некогда.
— Госпожа Моршан?
— Да, алло?
— Из бухгалтерии ЗАО «Сова» вам звонят… ЗАО «Сова». Вы, четвертого ноября, оплатили заказ 7/4/11 сего года на определенную сумму…
— Я? Так, и что?
— С вас по ошибке удержано более, чем полагалось. Вам предлагается на этой, либо следующей неделе, подъехать к нам в офис, чтобы мы могли принести вам извинения и вернуть эти деньги. Когда вы сможете заехать? Когда вам удобнее?
— Извинения? А какая сумма?
— Я всего лишь бухгалтер и передаю то, что велено. Мы не говорим по телефону о суммах, но поскольку деньги сравнительно небольшие… Триста сорок пять талеров. Либо, если хотите, пришлем к вам курьера прямо на дом, но тогда накладные расходы на вас.
— На дом? А сколько это будет стоить?
— Пятнадцать талеров ровно. Мы бы вам просто перечисли на счет, но деньги возвращаются по расходному ордеру, нам нужен корешок, квитанция.
— А всего сколько, триста сорок?
— Да, триста сорок пять. Вы заедете?
— Да. Нет… Пусть лучше курьер.
— Завтра, от двенадцати тридцати пополудни до тринадцати пополудни вам удобно?
— Завтра?.. Да, да, мне будет удобно, хорошо.
— Тогда до завтра. Извините за беспокойство, всего доброго, до свидания…
— До свидания…
Это Боб мамашу свою задействовал под бухгалтера, наврал ей что-то насчет огрехов… Она у него дрессированная. Все время его бабам врет, что он велит, отмазы всякие.
На следующий день, мы с Бобом, в костюмах, выбритые, благоухающие, подкатываем к их особнячку в указанное время. Скромненький такой, уютный двухэтажный домишко, миллиончика этак на четыре, с обширным двориком, с газонами… Эх, хороши оклады у простых чиновников, а в газетах пишут, что спартанские.
Госпожа Моршан выходит на порог, навстречу ей мы: Боб с улыбкой и конвертом в руках, я с крохотным букетом фиалок.
— Сударыня! Мы с коллегой Ричардом хоть и не курьеры, но были счастливы вильнуть по пути и завезти вам оговоренное. И принести извинения от лица фирмы. Глубочайшие и искренние извинения.
Госпожа Моршан почти не смотрится на свои сорок один, невысокая, вполне ухоженная, чуть шире в талии, чем ей наверное хотелось бы, но очень даже миленькая, я бы сказал уютная. Даже и не верится, что именно она заложила своего благоверного, отдала в лапы правосудия. Лицо у нее вовсе не глупое, но грустное, и это очень даже понятно, однако нам она улыбнулась.
— Ах, господа… Спасибо вам, конечно… Это мне? Какие чудные фиалки. Я… что должна сделать?
— Вы? Ничего. Проявить великодушие и принять наши извинения, принять и пересчитать деньги, поставить роспись на расходном ордере, корешок отдать нам, а мы его в конце рабочего дня забросим в бухгалтерию…
— Да, сейчас… Что же вы стоите, давайте пройдем в дом… Кофе?
— С удовольствием бы, но… Рабочий день, сами понимаете…
Госпожа Моршан приняла наши кровные представительские триста сорок пять талеров, расписалась в липовом ордере… Я смотрю на Боба, и он начинает.
— Ох, забыл представить: Ричард, светило юридической мысли, за ним и Карлом мы как за каменной стеной, они следят, чтобы рамки законности приносили нам спокойствие и выгоду.
— Очень приятно.
— Взаимно. Госпожа Моршан, мы с Робертом вас покидаем и поскольку мы с вами, наша фирма, все-таки, не совсем посторонние, позволю себе и сугубо от себя — подчеркиваю — некоторую доверительность, тем более, что я ничего такого не выбалтываю…
— Да, да? — Госпожа Моршан вежливо изобразила легкое любопытство, однако, волшебное слово «выбалтываю» и впрямь ее заинтересовало.
— Мы знаем о вашем несчастье и от всей души сочувствуем вам, вашему мужу и мы… Вернее я, я, как частное лицо, считаю долгом предупредить, что вас, возможно, захотят допросить люди из контрразведки, из службы безопасности. Имейте в виду.
— Меня? За что? Меня уже допрашивали. Сам этот… генерал… генерал… из внутренних дел… Не помню.
— Да. Но контрразведка — совсем другое ведомство, и вполне возможно дублирование вопросов.
— И что дальше?..
— Все. Просто имейте в виду и требуйте, чтобы они четко представлялись вам, кто они, какое ведомство представляют. Вы же сами знаете, какие они бывают жесткие, держите с ними ухо востро. На этом позвольте откланяться, думаю, что ничего тайного и предосудительного я не выболтал.
— Нет, нет, нет, подождите… Голова кругом… А что мне делать, что им говорить?
— Да ничего. Не волнуйтесь, они хоть и строгие господа, но их будет интересовать узкий аспект проблемы, связанный с безопасностью государства, а не с деньгами или адюльтером. Честному человеку тут совершенно нечего бояться, ибо именно они нас всех защищают от внешних и внутренних врагов. Вот если бы вы были шпионкой, или состояли в террористических и экстремистских организациях, тогда да… А так — вы для них неуязвимы. Просто знайте для себя, и только.
За двое суток подготовительной работы нам удалось вылущить из всякой разной прессы намеки, что в ранней юности госпожа Моршан была во Франции, в Париже, где успела поучаствовать в левацких молодежных волнениях, вместо того, чтобы мирно осматривать Лувр и Елисейские поля. Бедовую туристочку досрочно выпроводили из страны домой, где она получила пятно в биографию… Из очень благополучной и благонамеренной семьи была девчонка, поэтому более-менее обошлось… Вот на это пятнышко мы с Бобом понадеялись… если бы она не клюнула, пришлось бы вынимать из рукавов заготовленные другие, столь же дохленькие козыри…
— Ну как это… ничего не говорить… Они же спросят… А это обязательно? Что они придут?
